история персонажа

Когда Бонни было четыре, отец сказал ей, что мама умерла. Не будем слишком уж осуждать его за эту ложь: Бонни в том возрасте не поняла бы стремления матери обслуживать чужие члены ради красивой жизни, а так она хотя бы не чувствовала себя брошенной. Тем более что Хелен Маккартни, лежавшая на два фута под землёй, отлично справлялась с ролью любящей матери все годы, что Том Батлер воспитывал ребёнка один.
Стоит отдать ему должное, он сделал для Бонни всё, что мог: в доме всегда была еда, в шкафу висела чистая, а иногда даже выглаженная одежда, и все уроки проверялись, когда это было нужно. Позже, когда Бонни стала постарше, она забрала весь домашний быт на себя, и в банке с мукой на кухне даже начали появляться какие-то деньги. Не очень много — автомеханикам, даже хорошим, платили не как топ-менеджерам, — но из-за черты нищеты семья, наконец, шагнула к черте бедности.
Подрабатывать Бонни начала уже в двенадцать. Сперва — подметалой/подавалой в мастерской, а когда спустя пару лет выяснилось, что её зарплату вычитают из оклада отца, перешла в парикмахерскую через дорогу. По ночам, когда работа по дому была переделана, Бонни штудировала учебники и лелеяла мечту однажды открыть офис на Уолл-стрит и зарабатывать так много денег, что им с отцом уже просто не на что больше будет тратить. Чем именно будет заниматься её офис, Бонни на тот момент решить не могла.
Со сбычей мечт у Бонни не задалось: даже со стипендией стоимость обучения в вожделенном Университете Нью-Йорка казалась запредельной, в кредите Бонни было отказано, да ещё и отец стал сдавать — уходил на работу всё более уставшим, словно не отдыхал совсем. Бонни, в свою очередь, чувствовала себя превосходно. Так хорошо, что практически не нуждалась ни в сне, ни в еде, ни в отдыхе, и всё образовавшееся свободное время штудировала программу курса, который не могла себе позволить. Через полгода, несмотря на все усилия медиков, отца не стало: диагноз — крайнее истощение, от которого не спасли ни взятый месячный отпуск, ни забота дочери. Он просто не проснулся ночью, и с этим уже ничего нельзя было сделать.
Бонни, в свои восемнадцать оставшаяся в доме абсолютно одна, вновь начала уставать — как ей казалось, от одиночества. Её теория подтвердилась, когда она взяла несколько ночных смен в баре и начала чувствовать себя лучше. Третья работа в Уолмарте лишила Бонни необходимости спать совсем. Врач на её вопросы только развёл руками: с таким за свою практику он ещё не сталкивался — и они вместе списали всё на мутацию. Не так эффектно, конечно, как пирокинез, и не так эффективно как телепатия, но всё же полезно.
К двадцати, накопив достаточно на первое время и повысив свою платежеспособность в глазах банка, Бонни, наконец, смогла получить кредит и переехать в Нью-Йорк, о котором так грезила по ночам. Первые несколько месяцев Бонни была счастлива, хотя и абсолютно измотана эмоционально, но, чем дольше она жила в Нью-Йорке, тем хуже ей становилось. Неумение спать, в родном пригороде Джексона казавшееся таким полезным, в столице её мечтаний оказывало прямо противоположный эффект: Бонни никак не могла расслабиться. Не могла даже толком напиться, потому что веселье заканчивалось быстро, а за ним приходили несколько часов бездумного изучения потолка, пока организм справлялся с последствиями принятого. Ни таблетки, ни даже наркотики не брали надолго, и Бонни решила: больше она так не может. Наглотавшись снотворного и набрав ванну погорячее (пришлось кипятить, потому что в тесной комнате многоквартирного дома, что Бонни снимала, сэкономив на общежитии, частенько были перебои с тёплой водой), Бонни решительно взялась за нож. Через несколько часов, смывая собственную кровь с местами ржавых стенок ванной, заканчивать жизнь самоубийством Бонни не менее решительно передумала.
Она, будь этот блядский мир трижды проклят, была совершенно особенной. Бессмертной. Это стоило того, чтобы жить.
Свой способ снимать стресс она нашла в сексе — пока организм был слишком занят тем, чтобы получать удовольствие, мозг отдыхал. Платили за секс больше, чем за смешивание коктейлей, и, так как с личной жизнью у Бонни всё равно не клеилось, после первой обнаруженной утром на тумбочке сотни Бонни решила сделать древнейшую из профессий своим оплачиваемым хобби.
К двадцати пяти, на момент вручения диплома с отличием от школы бизнеса Л. Штерна, Бонни уже жила на Манхэттене. Стажировалась в маркетинговом отделе Лкорп, куда помог устроиться один из постоянных клиентов, имела собственную машину и целую коллекцию платьев от Прада, но всё равно могла с точностью до доллара сказать, сколько денег у неё на счёте и в кошельке.
К двадцати семи, перепробовав в сексе всё и со всеми, Бонни пришла к выводу, что он надоел ей окончательно: хобби превратилось в очередную работу, и она никак не могла отключиться. Нервный срыв она пережила в отпуске, разгромив номер пятизвёздночного отеля, где отмечала своё назначение главой маркетингового отдела, и почти выйдя с балкона на асфальт. От последнего шага удержал только страх умереть — умереть по-настоящему, потому что вдруг её бессмертие не сработало бы на этот раз?
В этом страхе Бонни нашла новое спасение: она увлеклась экстремальными видами спорта, всеми подряд, что только были, наслаждаясь адреналиновым похмельем каждый раз как впервые. Два выходных в месяц проводила либо в горах, либо с парашютом за плечами, но через три года ей надоело и это. Впечатления утратили свою новизну, и в поисках острых ощущений Бонни всё ближе подходила к нарушению норм закона и морали.
Всё началось с первой кражи в магазине — пачка жвачки, уложенная в карман возле кассы, стала камешком, потянувшим за собой лавину, и уже в тридцать шесть, поздравляя себя с должностью исполнительного директора, Бонни впервые осознанно убила человека. Он ничего ей не сделал — она даже не была с ним знакома, — но она выслеживала его, наслаждаясь охотой, пока не поняла, что одной охоты ей уже мало. То убийство так и не раскрыли, и Бонни задумалась о следующем, потому что ничего круче в её жизни пока ещё не было.
Сейчас Бонни тридцать семь. Бонни больше не мечтает о собственном офисе на Уолл-стрит, хотя могла бы позволить себе открыть его хоть завтра — работа в Лкорп устраивает её целиком и полностью. В руках Бонни — знания и немного власти, которые её больше не заводят, но которые необходимы, чтобы действительно получать от жизни удовольствие.

[/align]

Отредактировано The Road Runner (2020-06-24 16:16:06)

Подпись автора

▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴ ▴
Бонни Барбара Батлер, 37
СЕО Лкорп. Жестока как в драке двух сорок с ножом сорока.